Пиши, будем читать.

Только отчего "несчастная прелесть"?

Песня про барда
Он шёл по дороге лесной вперёд
Он странником был, кто бы что ни сказал,
Он что-то не знал, он что-то искал,
Но про то никто никогда не узнал.

И были песни его сложны,
Порою смешны, но чаще страшны,
Всегда интересны, от сердца всегда,
Но про мысли свои он не пел никогда.

И так по стране он ходил своей,
Он много видел всяких вещей,
И много он странного слышал везде,
Но лишь только одно он видел во сне.

И вот, покинув своды дерев,
Ступил на земли Южной страны,
Где ракшасы обитали испокон веков,
А земли их были страшнее тюрьмы.

Пустыня Судеб - в те времена
Такое название та носила земля,
Над нею тогда не текла вода,
Глубиною маня и секреты храня.

И где-то в сердце Пустыни Судеб
Стоял, по сказаниям, дворец, и не век,
Высился средь равнины сожжённой –
Садами и магией окружённый.

И что в нём было никто не знал,
Говорили, никто внутри не бывал,
Но, как это часто бывает везде,
Дворец воязыцах стал местом чудес.

И бард направлялся прямо туда,
Дни шли, недели - его не касалась тоска,
Он знал, что хотел, что искал,
Днями он грезил, ночами мечтал.

Он почти не ел, он мало спал,
Всё брёл под бездонным куполом неба,
И если б упал – то бы встал,
Чтоб продолжить долгое странствие это.

Он дошёл, он узрел, и узнал, что пропал,
Ведь назад он уже не сможет дойти,
А ворота у замка на заперти, а стены волшебные –
Ни перелезть, ни обойти.

Тогда он опустился у врат, и, прислонившись к стене
Достал грифель и стал покрывать слогом аглат,
Карту, что уж была не нужна – никогда и нигде,
И впервые в жизни он выложил мысли.

Он умер там, под стеной,
И с ходом солнц останки его залило водой,
Водой, что очищает, горе и боль поглощает,
Водой, что с ветром несётся вперёд

И Последнюю Песнь барда поёт.

(Песнь, от которой живое живёт,
Мёртвое плачет, немёртвое – ржёт.– ну, не могла я удержатся…)

***
Чем я буду воевать?
Всем, что ляжет в руку.
Какая разница будет им,
Когда в их твердыню прибуду?
Ах да, я забыла! Со мною отряд –
Маринеров в полном комплекте.
Штук шестьдесят…

***
Давайте выпьем за солнце!
Давайте выпьем за святость!
Давайте выпьем за то, что
Не у нас эта пакость!

***
Двое придурков-рыцарей
Убили «злого» дракона,
Который, что правда,
Таки не чтил людского закона.
Скотину на пастбищах жрал,
Деревни огнём вижигал…
Но теперь посреди леса
Лежит его милый труп
И источает запах,
От которого слёзы текут.
А текут они потому, что
Вздохнуть невозможно –
По крайней мере, в лесу.
И так эта туша валялась,
Ни убрать её и ни съесть,
А на днях приходили друиды
И долго шептались про месть.
Но, пока, они будут думать,
Весь лесной народ
Сбежал и живёт в окресностях
Жутких Некромских вод.
И из этих вод, соответственно,
Вся нечисть тихо ушла –
В основном, вниз по течению,
В фермерские края…
И всё бы было прекрасно
(Особенно для соседей-графьёв),
Людишек бы нечисть пожрала,
Или что там ещё,
Но стоит монастырь у реки
Какого-то там Света,
А монахи – «владыки руки и ноги»
(Мужики повально «с приветом»).
Кроче, побитая нечисть
Транзитом те земли прошла
И очутилась у графа под замком
В канале она…
Граф же в спешном порядке
Шлёт королю привет,
А так же, слёзную просьбу
Прислать ведьмаков в ответ.
Друиды, тем временем,
Редкого пива нашли
И с бочкою этого дела
К двум местным некрам пришли.
Всю ночь у костра сидели
И навий пугали байками,
К утру бочку топили,
Задраив в ней единственный каменный
Крест с ближнего кладбища.
На рассвете, прикрыв носы тканью,
Отправились вместе в лес,
Но сделать из трупа нежить
Они не смогли – ящер исчез…
Исчезла ещё и поляна -
Провалом бездонным место зияло.
А внизу, в глубинных глубинах,
Где туннели гномов идут,
Спорила их бригада,
О том, что случилось вдруг.
Пять дней назад глухая поляна
В богами забытом лесу
Идеально подходила для
Отвода воздухофильтровых труб.
Точным ударом магии
Скважины были проделаны,
А через пару мгновений
Случилось нечто нелепое –
Породы в туннель посыпались
(Славтесь Духи, он был не отделан),
И в этом всём было мясо,
Кусками и явно не свежее.
Вскоре же стало ясно,
Что это не просто куча,
Этот набор разностей был Жутко,
Ужасно, Невероятно, Кошмарно,
Отвратно-Сладко-Кисло Вонючим.
Сначала гномы не поняли,
Потом они матерились,
Затем немного поспорили,
А потом уговорились:
Вернуть это тому,
Кто послужил причиной
Сей редкой твари кончины.
Их правитель для этого дела
Подрядил колдунов лучших
И те, по особому следу,
Отыскали «заблудшие души».

А эти чёртовы, грёбаны рыцари
В тот момент в мой замок заехали,
Им хотелось испить водицы
Из рук какой-нибудь девы.

А гномы народ мстительный –
Они от себя добавили –
Металлоломом щедро
Весь тот «клад» приправили.

И в моей дражайшей обители
Вместо внутреннего двора
Возвысилось нечто странное
До башенного окна…
В нос жёстко ударил запах,
В голове стал копиться туман,
Последнее, что я помню –
Как стены «трещали по швам».
На вершине скалы, на ветру,
Моя башня мирно качалась,
Кое-где ещё сыпались камни,
Вот и всё, что от жизни былой
Мне в этом мире осталось.

А люди сейчас задают вопросы:
Куда делись драконы?
Куда делись гномы?
Куда делась нечисть?
А где колдуны?
А рыцари где и где короли?
А вот у последних и надо спросить.
Если удастся их оживить, так,
Чтоб после моей расправы
Они могли бы хоть говорить.

Quote

Давайте выпьем за солнце! Давайте выпьем за святость! Давайте выпьем за то, что Не у нас эта пакость!

Аплодирую... Выпьем! FU-HA-HA-HA!!!

22:13 05.10.2006
Чаща скрывает секрет?
А вдруг ничего там нет?
Дорога ведёт в склеп?
А вдруг и склепа там нет?
Но думаю, там то,
Чего быть не должно.
Пакость какая-нибудь,
Голодная, просто жуть...

Эх-эх... Насколько проще было бы, не будь я им.

Я на окнах рисую сложные ледяные узоры,
Я по лицам читаю эмоции,
И слышу людей разговоры,
Я улыбаюсь детям, сковывая сердца,
Я говорю с птицами, сидящими на чердаках,
И каждую ночь, в стужу, в яростною метель,
Я вылетаю из дома, чтоб танцевать вместе с ней.

Александр Малько.
Медицинский представитель, 46 лет. Среди увлечений - стихи, анимация, видеомонтаж. Проживает в г.Челябинск.

Запретных книг открыты позолоты,
за тайны сфер душой своей плачу.
Имен других я знаю развороты.
Могу прочесть. Могу, но не хочу.
В делах, минутах, лабиринтах стылых,
под суетными взглядами кричу
о том, что я один. Живой пустынник.
Могу пропасть. Могу, но не хочу.
Опять один. Под небом колоколен
пытаюсь уберечь свою свечу.
Прощу ли всем, изверован, измолен?
Могу взлететь. Могу, но не хочу.
Я где-то между ангелом и бесом
живу, плыву, качаюсь, хохочу,
лечу по траектории отвеса.
Могу упасть. Могу. Но не хочу.

Я уже забыл, кем я был,
кем я не был.
Остается только дым,
только свет, только небо.
Снег не помнит родства с водой,
оставаясь самим собой.
Лист не помнит родства с корой,
с древесиной, корнями, травой.
Зверь не помнит родства. А я?